Нет, я не брезглива и не считаю, что больные пахнут розами. Я с чувством и расстановкой делаю сифонные клизмы и выгребаю каловые камни, меня не смущает, если в палате меня обдали с ног до головы и пришлось мыться и менять костюм. Но!
Вот почему, почему милые мамочки моих пациентов считают нормальным притащить мне в ординаторскую и сунуть мне под нос памперс/трусы/пеленку любимого чада, полную кашицеобразного стула, чтобы показать прожилочки, которых вчера не было? Почему нельзя позвать меня в палату на это посмотреть, почему надо совать мне это под нос, когда я работаю с документами, пью чай, кушаю? Интересно, им было бы приятно, если бы с ними так же? А когда я говорю им что не надо так делать, их это еще и возмущает. Что у людей с головой и как с этим бороться?
Если что: палата, а ординаторская напротив. Меня можно просто позвать в дверь. Четыре метра.
Для нервных впечатлительных анонимов: в детской онкореанимации не умирают, у нас лечатся. И вылечиваются по большей части. Детская онкология тем и хороша, что не приговор. Учите матчасть. Смертность в нашем отделении такая же, как в обычной хирургии. Могу годовой отчет скинуть. Если что, умирают не в реанимации, а в хосписе и на дому. Се ля ви.
А тяжелое состояние любимого родственника еще не повод напрочь забывать о культуре общения с людьми. И 80 процентов родителей наших пациентов адекватные воспитанные люди. А вот что делать с 20% оставшихся - не ясно.
На фоне новостной ленты, по интернетам забурлили говны, недовольные антипрививочники шумят и матерятся: наших детей заставляют колоться, и всячески стараются извести палачи в белых халатах.
Я как человек образованный, своего детеныша спокойно привила, и живу себе, но вот один вопрос поставил меня в тупик, Объясните мне, уважаемые убивцы, как же это так выходит основную массу заболевших открытой формой туберкулеза в наши дни составляют тридцати - сорокалетние бомжи и зэки, т.е. те наши соотечественники, которые родились в эпоху "победившего социализма" в СССР (в 70-е - 80-е гг), и которым прививку от туберкулеза (БЦЖ) делали в роддоме как обязательную.
Так какова эффективность этой прививки?
Зы: а не пора ли тег ввести соответствующий ? :)
Вечер добрый.
Перед НГ столкнулась с проблемой - заболел зуб, верхняя левая семерка. Поехала в пол-ку по ДМС, получила отказ. Ибо по приезду объяснила, что в конце июля был инсульт и, наверное, надо предупредить врача. Встеревоженный доктор, объяснив, что без бригады реанимации в соседнем кабинете меня нигде лечить не будут, отправила домой. К доктору претензий у меня никаких) Всё верно) Я со своей реакцией на анестезию уже немало проблем врачам принесла)
Вопрос в другом - куда бежать/ сдаваться? Я к боли терпимо отношусь да и регулярное принятие ибупрофена дает свой результат и на зубную боль, но лечить-то надо...
ПыСы Врач, который лечит зубки на нижней челюсти в начале декабря за меня бралась. Про инсульт знала, но про риск реанимации не говорила. Там по плану - еще три не сильно проблемных зуба. Стоит ли рисковать?
Я и сам доктор, но когда мою жену прооперировали и как она там лежала расскажу вам.
Месяц назад, она была оперирована по поводу камней в желчном. Я был с ней от самого первого часа до вторых суток.
Самое страшное, что есть в палате перед операцией, так это ожидание. Ожидание смерти подобно, так говорят. Правдивые слова, испытанные на собственной шкуре, а моя супруга вовсе ....
Обещали операция начнется в 11:00 по Киевскому времени. Ждем, а никого нет и нет. За минут сорок до операции зашла медсестра и сказала: -оголите зад, я сделаю премедикацию. Я доктор и я знаю, что это укол от страха. Но как же остальные пациенты, они наверняка будут спрашивать и расспрашивать об этом уколе, зачем он нужен и где доктор?
Правда об уколе: он не подействовал!
Мы с женой медики и знаем как действуют подобные препараты.
Операция длилась два часа.
В операционной, жена лежала на столе в здравии и сознании еще тридцать минут и страшно переживала, боялась, трусилась. Пока доктора мылись, переодевались и шутили, она лежала и слушала все это! Зачем? Почему нельзя было подготовить операционную с бригадой раньше, сделать премедикацию в палате и в коматозном сознании ее вести. Так проще будет для пациентов! Ничего не помнит, ничего не видит и не знает. Так захочет каждый, а парится на столе и слушать шутки людей в халатах аморально!
Я был в палате когда ее привезли санитарки. Это две женщины и они должны были ее переложить с каталки в кровать. Физически, они и подойти к ней не могут. Это двухместная палата в которой есть кондиционер, писуар и старый шкаф но пациента с каталки переложить не реально. Я не хвастаюсь о том как ее перекладывал, как лупил ее по щекам абы она не заснула ибо накачали ее больше чем нужно. Синюшность лица, зрачковые реакции об этом говорили. Я знаю о том, что спать нельзя после операции и я ей не давал этого делать. Санитарки сказали не спать тридцать минут и ушли. Через четыре часа после операции зашел оперирующий хирург и спросил как дела. Еще через пару часов, зашла палатный доктор и тоже спросила как дела.
Об обезболивающем уколе просить ходил я, три раза, потом просил уколоть ей наркотик ибо она девочка у меня терпеливая но было очень больно. Почему нельзя уколоть его еще в операционной, почему нельзя его делать через двадцать минут после операции? Слава Богу кололи и заходили медсестры ночью аж два раза. А писать куда если захочется и нет никого рядом? Терпеть? Кричать? Мочится под себя?!
Ну вы меня извините. Мы заплатили деньги и хотим нормального отношения.
Пробу, нет ли аллергии на антибиотик, ей делали уже после операции и пятиграммовым шприцом. Это мы в каком веке живем, где инсулиновые шприцы и ее правила проведения? Все одним шприцом!
Продолжать я думаю нет смысла, там осталось только питание и обращения докторов. Есть писари - которые пишут истории болезни и есть Рвачи - которые берут деньги с пациентов и оперируют их, это хорошо и нормально я сам такой но ведь после операции тоже нужно смотреть за пациентом. Заходить, спрашивать как самочувствие, осматривать рану, пальпировать и все такое. Такого нет, рвачи думают, что за них работу делает палатный доктор, а палатный доктор думает о том, почему ему не дали денег за написание истории болезни и за уход за пациентом.
